Политический характер решения Москвы относительно конкурса «Евровидение» в 2017 году был предрешен. Именно потому, что проходит он на территории страны, с которой идет война. Реши Россия бойкотировать конкурс или послать какого-нибудь одиозного артиста, вроде Кобзона - это было бы воспринято как политический демарш. Реши послать кого-нибудь максимально нейтрального - это трактовалось бы как мягкий вариант и попытка налаживания отношений. Но, следует признать, те, кто придумал отправить в Киев прикованную к инвалидному креслу Юлию Самойлову, умеют использовать ситуацию по максимуму.
Возможно, в их картине мира такое решение выглядит адекватным ответом на прошлогоднюю победу певицы Джамалы. Дескать, вы со своим участником спекулировали сложной, но легко считываемой комбинацией исторических событий и политических реалий, а мы проверим Европу на толерантность. Очевидно, что речь идет только о политике, поскольку о конкурсе песни давно и прочно забыли. Более того, теперь «Евровидение» даже не рассматривается как некие соревнования, спорт. Теперь это политика в чистом виде, и, собственно, сами выступления и даже финальное голосование - далеко не самые интересные части процесса.
Спецоперация «инвалид»
Ситуация развивалась так: сначала в одном из телешоу на Первом канале, который в этом году ответственен за выбор участника от России и должен освещать сам конкурс, случается скандал с участием инвалида. Многие бросаются защищать его права от нетолерантных Владимира Познера и Ренаты Литвиновой. В стране, где у инвалидов нет практически никаких возможностей вести нормальную жизнь, у одного героя телешоу вдруг находится огромная армия защитников. Через несколько дней Первый канал выбирает колясочницу в качестве участника «Евровидения», и это выглядит как «работа над ошибками», в этом даже успевают рассмотреть символ изменения отношения к людям с ограниченными возможностями, если не в стране в целом, то хотя бы на телевидении, что для российских реалий почти равнозначно.
Некоторые увидели в этом даже какие-то проявления пресловутой «оттепели», которую нынче модно замечать в любых нелюдоедских событиях. Появляется и версия, согласно которой такой выбор сделан, чтобы обезоружить украинскую публику и СМИ: дескать, постесняются проявлять агрессию к инвалиду. Но уже через несколько часов становится известно, что у Юлии Самойловой могут возникнуть проблемы при въезде на Украину, поскольку она посещала аннексированный Крым. В этот момент невозможно было не удивиться совершенству зла и безграничности цинизма, заложенным в этот вариант.
Бьют на жалость
Справедливости ради стоит сказать, что среди более или менее известных российских артистов, которых Первый канал мог бы отправить на Евровидение, не так-то легко отыскать тех, кто за эти три года не побывал в Крыму. Даже условно альтернативный, популярный у значительной части либеральной интеллигенции Сергей Шнуров выступал со своим «Ленинградом» на фестивале в Севастополе. Но Шнурова, если его не впустят на Украину, и не дадут поучаствовать в каком-то там конкурсе, совсем не жалко, а вот Самойлову - очень. Эта история отлично продается публике, причем не только российской.
Вряд ли Украину и украинцев сильно волнует то, как этот конфликт будет использоваться для внутрироссийской пропаганды, - видели и не такое. Но глупо было бы ожидать, что столь привлекательная площадка как «Евровидение» не будет использована для эскалации антиукраинской пропаганды в Европе. «Девочка со страшным диагнозом, героически борющаяся с болезнью, вынуждена проститься с мечтой детства по воле украинской хунты. И за что же она так жестоко наказана? Всего лишь за то, что она когда-то спела пару песен о любви в Керчи» - вот какой основной сюжет готовится на ближайшие месяцы.
Нетонкая политика
Москва очевидно провоцирует Киев на жесткую реакцию, да его и провоцировать особо не надо: любой украинский политик сто пятьдесят раз подумает, прежде чем выступать в защиту российского участника «Евровидения». Возможности для маневра здесь чрезвычайно малы: пусти одного нарушителя - и уже не отобьешься от обвинений в измене Родине. Подталкивая Киев к жесткому решению, Кремль раскачивает ситуацию и на самой Украине, подогревая условно пророссийскую публику. Ситуация для Москвы выглядит выигрышно в любом случае: если вдруг СБУ не увидит в Юлии Самойловой угрозы национальной безопасности Украины и допустит ее въезд, это можно будет трактовать, как пусть и косвенное, но признание Крыма российским.
Украина, возможно, могла бы обратить эту ситуацию себе на пользу или, по меньшей мере, не проиграть. Для этого придется придумать какое-то тонкое решение, которое, с одной стороны, позволило бы российской участнице принять участие в конкурсе, а с другой - не привело бы к правительственному кризису или, не дай бог, беспорядкам. В конце концов, было бы желание, можно и отдельный закон о конкретном человеке принять, если нужно. Но в том и дело, что война - самое неподходящее время для тонких и изящных политических решений.
Спасибі за Вашу активність, Ваше питання буде розглянуто модераторами найближчим часом
